Преображение (Одесса). 6 июля. Духовный смысл коронавируса
В этом выпуске:
Отец Димитрий, повлиял ли коронавирус на церковную жизнь христиан?
– Повлиял, безусловно, и очень сильно. Мы можем проследить, как это происходило. Но влияние было различным в разных странах, даже в разных епархиях. Если в Москве, например, храмы были закрыты от Страстной седмицы, до Троицы, то у нас в Одесской епархии храмы вообще не закрывались, мы служили на протяжении всего этого периода, хотя и с определенными ограничениями. Мы соблюдали социальную дистанцию, дезинфицировали ручки дверей, иконы; лжицу после причастия каждого человека отдельно обрабатывали платом с антисептиком. В том числе молились на улице в отдельных случаях. Но при этом расписание богослужений, по существу, не изменилось; мы служили в храме по церковному календарю и, я бы сказал, при обычном стечении народа. Каких-то особых изменений я не заметил. Кто-то, может быть, и перестал ходить в храм, а кто-то, наоборот, начал ходить именно в этот период. Так что общее число прихожан было приблизительно одинаковым.
Думаю, что тот вариант преодоления этой проблемы, который был избран, в частности, в нашей Одесской епархии, был оптимальным. Да и в целом по Украине в большей или меньшей степени так происходило повсеместно: храмы были открыты, службы совершались. Большого распространения коронавируса не было; то есть какой-то вспышки, которую ожидали после Пасхи, не возникло. На всю Одесскую область, в которой два с половиной миллиона жителей населения, заболевших коронавирусом около тысячи человек, это ничтожное количество. Я думаю, это показатель того, что практика, как именно бороться против этой эпидемии, у нас была правильная.
– Было ли это испытанием веры?
– Любое испытание – это, прежде всего, испытание веры для христианина. Но здесь это было суровое испытание. Потому что когда наступила эта эпидемия, у многих в жизни появился выбор: идти в храм и молиться Господу, чтобы Он помог избежать этой болезни, или же воздержаться от посещения богослужений до конца карантина, сидеть дома, самоизолироваться. Некоторые приняли решение в пользу того, чтобы остаться дома, и я бы сказал, что испытания верой они не выдержали. Потому что если человек верит, что его жизнь, его здоровье находятся в руках Божиих, что ни один волос не упадет с его головы без воли Отца Небесного, то тем более он не заболеет коронавирусом без воли Отца Небесного. Подавляющее большинство людей из тех, кого я знаю, это испытание выдержали вполне успешно – они по-прежнему посещали храм, молились. Ни один из православных священников в нашей епархии (и, по-моему, вообще в Украине) коронавирусом не заболел. Я не знаю таких случаев, чтобы кто-то умер от коронавируса.
– Болели, но не умерли.
– Возможно, кто-то болел в латентной форме, бессимптомно, может быть, и с симптомами, но смертности от коронавируса в православном духовенстве нашей Церкви не зафиксировано. Что касается верующих, то среди моих знакомых, среди знакомых моих знакомых никто не умер от коронавируса. Даже более того, у меня нет знакомых, которые болели бы коронавирусом. Господь нас сохранил за то, что мы проявили стойкость в вере. За то, что мы ходили на службы, молились, совершали богослужения, Господь нам дал силы либо вообще не заболеть, либо переболеть так, что мы даже и не знаем, болели ли мы. Может быть, если бы мы сейчас проверились на наличие антител, то и нашли бы их у себя, но это уже неактуально.
– Как относиться к тем, кто все-таки побоялся ходить в храм во время карантина?
– Относиться к ним нужно со снисходительностью. Ясно, что мы не будем их винить.
– Кого-то не пускали родные...
– Да. Причины были разные. Кого-то действительно не пускал супруг или супруга. У человека была вера, и он пошел бы в храм обязательно, но чтобы не портить отношения в семье, не создавать конфликта, человек решил воздержаться от посещения храма. Разная могла быть мотивация. Но, думаю, эти люди больше потеряли, чем приобрели, если на протяжении двух или даже трех месяцев не посещали храм Божий, потому что самый духовно насыщенный период церковного года они пропустили. У них по-настоящему не было ни Великого поста в богослужебном отношении, ни пасхального периода. Мне представляется, что где-то нужно было дерзнуть, себя преодолеть, прийти в храм и молиться. По плодам мы узнаём, что именно такая практика была правильной.
– Насколько средства предосторожности, выбранные государством и Церковью, дали возможность сохранить здоровье верующих?
– Это по-настоящему парадоксальная ситуация. Я столкнулся с этим, когда почитал результаты социологического опроса, который был проведен в Украине буквально на прошлой неделе. Случайных людей на улице спрашивали, как они оценивают действия правительства по обеспечению населения медикаментами, защитными масками, врачей – защитными костюмами, больниц – аппаратами искусственной вентиляции легких. На все без исключения вопросы ответы были негативными, люди были недовольны, считали, что было сделано мало, недостаточно. Самый последний вопрос был о том, как в целом люди оценивают борьбу нашего государства против коронавируса. Какова эффективность этой борьбы? И ответ был положительный. Получается, что всё делали плохо, но в результате оказалось хорошо.
Ясно, что где-то у нас не хватает средств, не хватает ресурсов, каких-то возможностей, но по факту мы видим, что усилия, предпринятые государством, правительством, Министерством здравоохранения, дали хорошие результаты. Например, население нашей страны около 42 миллионов, заболевших – около 33 тысяч. Возьмем для сравнения небольшие страны, как Белоруссия или Швеция, где не было карантина: у них население 9,5 миллиона, а заболевших – 56 тысяч; то есть процент заболевших на душу населения в несколько раз больше. Значит, все-таки усилия нашего государства не были напрасны. Хотя люди были недовольны, что сидели дома, без денег, потому что не могли работать, но зато были сохранены жизни людей, а это главная ценность.
– Богослужение на улице: насколько оправдала себя такая практика?
– Прекрасно оправдала. Я благодарен Промыслу Божьему за то, что так произошло, потому что во всем надо находить светлую сторону. Служение на улице во дворе нашего храма принесло мне такие незабываемые эмоции, которых я никогда раньше не испытывал. Я уже более двадцати лет служу священником, но впервые узнал, что значит служить на свежем воздухе. Дует ветерок, солнце светит прямо в лицо, поют птицы вокруг. Знаете, я поймал себя на мысли, что, наверное, приблизительно то же самое чувствовали христиане Древней Церкви, о которых пишет Плиний Младший, как они в день солнца собирались на берегу реки и пели гимны Христу как Богу. Я испытал чувство, близкое к природе, к Божественной благодати, которая разлита по всему миру. Раньше в храме я такого никогда не испытывал.
– У меня было что-то эдемское. Мы служим в парке, там мемориальный комплекс, масса птиц. Райское чувство...
– Вот-вот. Такое чувство, как будто ты в раю находишься. Совершаешь Евхаристию, и как будто Господь тебя окружает райской благодатью. Поэтому за такую возможность послужить на улице мы должны быть Господу благодарны. И я считаю, что это был очень правильный ход, избранный нашим священноначалием, настоятелями храмов – служить на открытом воздухе. Это позволило служить безопасно, потому что коронавирус гибнет на открытом воздухе. Плюс это позволило соблюдать социальную дистанцию. Потому что, например, наш храм в честь святой мученицы Татианы небольшой, а двор огромный, и там люди могли рассредоточиться на безопасном расстоянии друг от друга.
– В предыдущей программе мы говорили, что в самой эпидемии коронавируса есть какой-то дух последних судеб мира. Один из епископов Церкви сказал, что эпидемия стала возможностью Церкви выработать модель для дальнейшего поведения, особенно когда это будет связано со временами антихриста. Как Вы относитесь к этому? Есть ли здесь душок последних судеб мира?
– Насколько я понимаю, Вы имеете в виду точку зрения архиепископа Феодосия Боярского, викария Киевской митрополии. Я у него встречал такие идеи, и я с ними согласен. Вообще скажу, что архиепископ Феодосий и его брат отец Ростислав на редкость умные, дальновидные люди, которые выражают очень правильные мысли, и это одна из них. Когда мы столкнулись с этой ситуацией, мы ощутили, что здесь есть какая-то технология, манипуляция человеческим сознанием, общественным сознанием. Вся эта история с развитием этой пандемии, действия правительства и то, как это подавалось в средствах массовой информации, были похожи на какой-то заранее продуманный сценарий. Те, кто его осуществил, преследовали свои цели, а мы будем преследовать свои. Потому что мы нашли способы выхода из этой ситуации, у нас уже есть определенные наработки, положительный опыт выживания в этой экстремальной ситуации. Так что я согласен с владыкой Феодосием, он правильно это отметил, и мы должны взять это себе на заметку. Более того, мне кажется, в нашей жизни еще будут эпизоды, где опыт, приобретенный за время этого карантина, нам пригодится.
– Во время эпидемии часто болели священники и даже умирали. Не в Украине, но в других странах СНГ и мира, и не только православные священники, но и других христианских конфессий. Почему Господь допускает болезни и даже смерть священнослужителей?
– Начать нужно с того, что священнослужители тоже люди; смертные люди, которые тоже могут умереть. И все мы когда-то умрем. В Украине, как мы уже сказали, я не слышал, чтобы кто-то из православных священников умер. Была информация, что два католических священника умерли от коронавируса. Но в других странах, во Франции, Италии, России, были случаи, причем довольно многочисленные, смерти священнослужителей. Думаю, что здесь пути Промысла Божия так осуществились, чтобы им умереть во время испытания. Думаю, лучше священнику умереть такой смертью во время эпидемии, исполняя свою службу в церкви для народа Божьего, чем если бы он умер в спокойное время, лежа прикованным к постели от неизлечимой болезни, испытывая мучения и видя, как другие вокруг страдают. Так что я не вижу в этом какого-то зла.
С другой стороны, в истории Церкви были случаи гораздо хуже, чем сейчас. Например, эпидемия чумы в XVII веке, от которой в Москве умерло большинство всех священников, которые там жили. Дело дошло до того, что некому было совершать требы. Царским указом священникам было запрещено совершать отпевание людей, умерших от чумы, чтобы таким путем сохранить хотя бы какую-то часть духовенства. Вот такая была ситуация. Поэтому то, что имело место сейчас, еще далеко не самое худшее, что было в истории.
– Научил ли карантин любить храм? Если да, то как мы можем сохранить эту любовь?
– Думаю, люди любили храмы и раньше, но, может быть, появились какие-то новые обертоны в любви к храму. Например, когда мы молились против коронавируса молитвой по соглашению, которая была организована в храмах Одесской епархии, я ощутил для себя какие-то совершено новые, необычные чувства... Посмотрел потом запись этого молебна – я никогда в таком ракурсе не видел наш храм, не воспринимал так себя, сослужителей, собратьев нашего храма. Они хотя бы на один день, но приняли эту эстафету молитвы по соглашению от лица всей епархии против этой заразы. Появилось что-то новое, в том числе и в любви к храму, в котором ты сам исполняешь свое служение.
– Какую пользу для христиан принес карантин? Христианин стал сильнее или ослаб?
– Как говорил еще Фридрих Ницше: что нас не убивает, делает сильнее. Может быть, это не самый подходящий для цитирования в христианской программе автор, но я отношусь к нему с уважением. Считаю, что в его жизни, конечно, была определенная драма, может быть, даже трагедия – он не был знаком с православным христианством, а только с тем выхолощенным христианством второй половины XIX века, которое имел возможность видеть в Европе, в Германии.
Что принес нам коронавирус? Я думаю, положительные плоды. В чем изменилась моя жизнь во время карантина, я сужу по себе: я серьезно занялся своим собственным каналом «Преображение»; я научился записывать лекции в домашних условиях на камеру своего смартфона и выкладывать их для катехизаторских курсов; я стал намного меньше смотреть в Интернете новости спорта, которые раньше занимали у меня определенную часть дня. Меня это интересовало, а теперь я просто потерял к этому всякий интерес; и он не возвращается. Я стал больше общаться с детьми, стал больше уделять им внимания, стал больше их видеть. Так что я вижу только положительные стороны.
– Однако во всем происходящем видите ли Вы признаки конца света?
– Это неоднозначный вопрос. Признаки конца света в целом в обществе я вижу, но коронавирус из них не самый очевидный. Болезни, которые поражали огромную часть человечества, случались в истории и раньше, и это были более страшные болезни: и холера, и чума, и тиф, и испанка. Мы можем вспомнить и многое другое, что случалось в истории.
Господь Сам сказал, что болезни – один из признаков Его Второго Пришествия; коронавирус, наверное, может быть поставлен в этот ряд по тому эффекту, который он произвел на человеческое сознание, по тому страху, который он навел на человечество. А если брать по смертности, то, конечно, он далеко уступает страшным заболеваниям древности, Средних веков, да даже XVIII столетия. Так что это не такой простой вопрос.
Но что сразу можно выделить в коронавирусе как в признаке пришествия антихриста (насколько близкого или отдаленного – вопрос спорный), это насколько к этой эпидемии было примешано влияние на человеческие умы при посредстве СМИ. Средства массовой информации были здесь активны как никогда, мы буквально онлайн прослеживали, как распространялся этот вирус: все муссировалось настолько, будто это главное событие человечества на современном этапе. А ведь на самом деле это не так. Все было явно раздуто и преувеличено.
Поэтому я вижу признак Второго Пришествия даже не в самой эпидемии (это один из новых вирусов, которые возникают постоянно), а в способе манипуляции общественным сознанием человечества в глобальном масштабе.
– Стоит ли сильно бояться и ждать конца света или следует заниматься чем-то другим?
– Следует заниматься спасением своей души и теми делами, которые Господь возложил на наши плечи по долгу нашего положения в обществе: у нас есть семьи, есть свое служение в обществе, нужно заниматься этим. Бояться точно нет смысла.
Страх сковывает человека, страх мешает человеку действовать адекватно. Опасность нужно осознавать, она присутствует, мы не знаем, когда появится антихрист, когда появятся те самые страшные в истории Церкви времена, но мы должны понимать и другое – Господь сохранит своих верных даже в эту страшную годину.
– Многие говорят о чипировании через вакцины и так далее. Люди пугаются. Как относиться к этому?
– Мне представляется, что это нечто из области научной фантастики: соединить вакцину от коронавируса с чипированием, с подавлением воли, тем более с принятием антихриста, – по-моему, это слишком.
– Видимо, нужно разъяснить, что значит начертание зверя.
– Конечно. Многие почему-то думают, что их сделают рабами антихриста каким-то тайным способом.
– Сделают зомби, не включая их волю.
– Такого никогда не будет, потому что весь смысл спасения души или погибели души в том, чтобы это было добровольно. И Господу нужны те, кто будет Ему служить добровольно, и сатане – то же самое. Он хочет, чтобы человек ему свою душу продал. Он же не отнимает ее насильно, не обманом ее принимает. Он предлагает условия, на которых состоится эта продажа. Почему люди будут принимать печать антихриста? Потому, что они не захотят лишиться тех благ цивилизации, комфорта, общественной жизни, признания, к которым привыкли и которые потеряют, если откажутся принимать эту печать, – вот о чем идет речь. Поэтому это будет обязательно добровольное, сознательное решение.
Другое дело, что все равно будет трудно отказаться от этой печати, потому что человек сам себя исключит из разряда граждан государства – он просто станет бомжом, будет вообще бесправной личностью, асоциальным элементом. Это буквально поставит его на грань выживания. Наверное, далеко не каждый сможет это понести, но это другой вопрос.
В любом случае это решение будет целиком и полностью осознанным, именно поэтому на Страшном Суде это люди не смогут сказать: «меня обманули, мне подсунули печать, меня ввели в заблуждение». Каждый будет понимать, что свой выбор он сделал сознательно, поэтому получил то, что заслужил.
– Как побороть свой страх и тревогу человеку, который все-таки боится и будущего, и грядущей пандемии, что обещают с сентября и так далее?
– Молитва – это главный способ избавления от любых страхов. Молитва – это связь души верующего человека с Богом, и в этой молитве мы можем попросить у Господа защиты. Молитва – это защита от любого зла, и духовного, и физического: и от коронавируса, и от антихриста, и от всего, что мы можем себе представить плохого. Если мы верим, что Господь в нашей православной религии Всемогущий, Творец неба и земли, Промыслитель, Искупитель и Спаситель, Судия и Мздовоздаятель, то Он может нас защитить абсолютно от любого зла. Если умножается страх, значит, надо больше молиться.
– Умножить любовь.
– Да. Господь это попускает, чтобы укрепить в нас веру. Так устроен человек: без искушений не может быть крепкой веры. Пока он в комфортных условиях, он расслабляется; когда условия сжимаются, тогда человек начинает мобилизовывать свои внутренние резервы.
Думаю, что преподобный Исаак Сирин был очень прав: не бывает больших дарований без больших искушений. Если Господь посылает нам какое-то испытание, значит, Он хочет даровать нам новую благодать, новый дар. И если мы не хотим его лишиться, то должны принять это испытание и по мере сил преодолеть его достойно.
– Как на церковной общине сказался карантин? Есть пастырь и паства –взаимоотношения как-то укрепились?
– Могу заметить, что произошло некоторое изменение в положительном смысле. В Украине очень распространен Viber . Так вот, там стало намного больше верующих пользователей, люди стали больше обмениваться религиозными новостями, стали больше друг друга поддерживать и в личном общении, и в социальных сетях.
– Даже наш епархиальный уровень… Сколько было епархиального служения в течение пандемии…
– Конечно, увеличилось количество подписчиков у нашей епархии и отдельных блогеров. Видно, что люди стали больше нуждаться друг в друге, когда ощутили, что все они находятся в какой-то опасности, что нужно объединиться и поддержать друг друга. Здесь действует закономерность: когда у людей возникает общий враг, общая проблема, они объединяются и вместе становятся сильнее, это служит во благо. Но когда проходит какое-то время и начинается благоденствие и спокойствие, вновь наступает расслабление.
– Пандемия принесла нам, христианам, больше положительных или отрицательных моментов?
– Как христианам, думаю, больше положительных; как людям, думаю, вопрос спорный. Не только я, но и мало кто из священнослужителей дерзнет сказать, что положительных моментов было больше, потому что есть люди, которые заболели, есть люди, которые скончались. Пусть даже это небольшое число, но для Господа, для Церкви ценен любой человек.
– Кто-то терпел нужду.
– Кто-то претерпел нужду, кто-то претерпел вред для здоровья. Если человек выжил, но тяжело переболел коронавирусом, последствия остаются на всю жизнь. Поэтому мы понимаем, что это скорбь, страдание, ущерб и несчастье. Но вместе с тем, если мы говорим о христианине, который все принимает как от руки Божией, то даже из этого он может извлечь пользу для спасения своей души.
Конечно, не дай Бог никому заболеть коронавирусом. И дай Бог, чтобы эта проблема скорее ушла в прошлое, в небытие, но если мы оцениваем те духовные плоды, которые уже можем зафиксировать, то в целом они положительные.
– Как Вы полагаете, может ли нечто подобное коронавирусной пандемии повториться в будущем?
– Боюсь, что не только может, но и будет. Мы живем в таком обществе и в такое время, когда человечество начинает испытывать влияние глобальных негативных факторов. В будущем будет происходить что-то подобное. Во-первых, сами по себе возникают новые модификации гриппа, и не исключено, что они будут более страшные и опасные, чем коронавирус.
Но я думаю, что могут быть и какие-то социальные явления негативного порядка, необязательно связанные со здоровьем, а и с чем-то другим, что тоже может быть испытанием для нашей веры. Может быть, даже более серьезным, чем эта пандемия.
Господь говорил: «Бдите и молитесь, чтобы не впасть в искушение». Это нужно напоминать себе каждый день.
Записали Нина Кирсанова и Екатерина Береснёва
